Янтарный телескоп - Страница 43

Он повалился, словно его лягнула лошадь. Уилл и моргнуть не успел, как маленькие шпионы спрыгнули со стрекоз на двоих оставшихся. Женщина оказалась рядом с шеей своей жертвы, а мужчины – у своей на запястье. Два удара шпор, мучительный храп, и оба швейцарца умерли, а их деймоны, коротко взвыв, растаяли в воздухе.

Уилл с Лирой перепрыгнули через тела и побежали дальше, Пантелеймон по пятам за ними в виде дикого кота. «Где Ама?» – подумал Уилл и тут же увидел ее: она мчалась вниз по другой тропинке. Теперь она в безопасности, решил он, а через секунду увидел слабо светящееся окно за кустами. Он схватил Лиру за локоть и потащил в ту сторону. Кустарник царапал им лица, цеплял одежду, ноги их то и дело подворачивались на камнях и корнях, но они добрались до окна и выкатились наружу, в другой мир, на голые камни под яркой луной, в бездонную тишину, оглашаемую лишь слабым треском насекомых.

Уилл сразу же схватился за живот, и его вырвало. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме ужаса и смертельного отвращения. Это уже второй человек им убит, не считая парня в Башне ангелов… Он не хотел этого. Тело восстало против того, что заставил его сделать инстинкт, и теперь Уилл стоял на коленях, и мучительные кислые спазмы сотрясали его, пока окончательно не опустошили желудок и сердце.

Лира беспомощно наблюдала за этим, баюкая па груди Пана.

Уилл пришел в себя и огляделся. И сразу увидел, что они не одни в этом мире – маленькие шпионы последовали за ними сюда; их поклажа лежала на земле, а стрекозы носились над камнями, ловили мошек. Мужчина массировал женщине плечо, и оба строго смотрели на детей. Глаза их так блестели, и лица были так выразительны, что сомневаться в их чувствах не приходилось, а Уилл уже понимал, что эта пара, кто бы они ни были, – грозные противники. Он сказал Лире:

– Алетиометр у меня в рюкзаке.

– Ой, Уилл… я так надеялась, что ты его найдешь… Но что произошло? Ты нашел отца? А я во сне… Уилл, то, что мы должны сделать… в это просто не верится, я даже думать об этом боюсь… И он цел! Ты сумел донести его в сохранности…

Слова сыпались из нее с такой быстротой, что она и не ожидала ответов. Она крутила в руках алетиометр, ее пальцы гладили тяжелое золото, гладкий хрусталь и головки с насечкой, так хорошо им знакомые.

Уилл подумал: Он скажет нам, как починить нож! Но промолвил только:

– Как ты себя чувствуешь? Пить, есть хочешь?

– Не знаю… да. Но не очень. В общем…

– Надо уйти от окна, – сказал Уилл. – Они могут найти его и явятся сюда.

– Да, правильно, – сказала она, и они пошли вверх по склону, Уилл с рюкзаком, а счастливая Лира – с сумочкой, в которой лежал алетиометр. Краем глаза Уилл видел, что маленькие шпионы следуют за ними, но они держались на расстоянии и никак не угрожали.

Выше по склону был узкий скальный выступ, под которым можно было укрыться. Они сели под ним, проверив сначала, нет ли змей, поели сушеных фруктов и выпили воды из фляги Уилла. Уилл тихо сказал:

– Нож сломался. Не понимаю, как это произошло. Миссис Колтер что-то сделала или сказала, я подумал о матери, и нож из-за этого то ли застрял, то ли неудачно повернулся, то ли… Не понимаю, что случилось. Но если мы его не починим, дела наши плохи. Я не хотел, чтобы об этом узнали маленькие, – пока они думают, что нож у меня цел, последнее слово за мной. Слушай, может, спросишь у алетиометра, как…

– Да! – живо откликнулась она. – Я спрошу.

Лира не мешкая вынула золотой прибор и вышла на лунный свет, чтобы лучше видеть шкалу. Заправив волосы за уши, таким же жестом, какой видел Уилл у ее матери в пещере, она стала привычно поворачивать головки, а Пантелеймон, принявший вид мыши, сидел у нее на колене. Но видно было не так хорошо, как она рассчитывала, или же лунный свет был обманчив. Ей пришлось несколько раз повернуть прибор, поморгать глазами, и только тогда символы стали видны ясно. Но дальше все пошло как надо.

Едва начав, она издала взволнованное восклицание и, хотя стрелка продолжала качаться, сияющими глазами посмотрела на Уилла. Но окончательного ответа еще не было, она снова опустила глаза, сдвинула брови, дожидаясь, когда остановится стрелка. Потом убрала алетиометр и сказала:

– Йорек? Он где-то недалеко? Ты вроде звал его, а потом я подумала, что мне это почудилось. Он правда здесь?

– Да. Он может починить нож? Так говорит алетиометр?

– О, из металла он может сделать что угодно! Не только броню, он может делать тонкие вещи… – Она рассказала ему, как Йорек сделал жестяную коробочку для жука-шпиона. – Но где он?

– Недалеко. Он пришел бы, когда я звал, но, видно, дрался в это время… А Бальтамос? Как же он, наверное, испугался!

– Кто?

Уилл коротко объяснил, чувствуя, как у него самого краснеют щеки от стыда, который, должно быть, испытывал ангел.

– Про него – отдельная история. Очень странная… Он много чего порассказал мне, и, кажется, я даже понял… – Уилл провел руками по волосам и потер глаза.

– Ты мне все расскажи. Все, что было с тобой с тех пор, как она меня захватила. Ох, Уилл, у тебя все еще кровь идет. Бедная твоя рука…

– Нет. Отец ее вылечил. Раны открылись, когда я ударил золотую обезьяну, но сейчас уже лучше. Он дал мне свою мазь…

– Ты нашел отца?

– Ну да, на горе, в ту ночь…

Он дал ей промыть раны и наложить свежей мази из костяной коробочки, а сам в это время рассказывал о том, что происходило: о схватке с незнакомцем, и как они узнали друг друга за секунду до того, как отца сразила стрела ведьмы, о встрече с ангелами, о своем путешествии к пещере и о знакомстве с Йореком.